Александр Морозов: «Я плачу, когда расстаюсь с любимыми женщинами…»

Артист театра «Кривое зеркало» и участник коллектива «Братья по разуму» Александр Морозов мог бы сниматься в немом кино. Саша выходит на сцену – и самым непостижимым образом одним своим видом передает зрителям нужные эмоции. Когда Елена Степаненко намекнула Саше, что ему не мешало бы похудеть, Евгений Петросян сделал супруге замечание: «Ты мне испортишь артиста! Морозова любят таким, какой он есть».

— Саша, вы уже знаете, как стать любимчиком публики?

— Комику необязательно иметь какой-то невероятный вид. Но должно быть в нем что-то необычное. У меня это прическа и штаны, ну и сам я — собственной персоной. Самое интересное, что дети ко мне относятся очень своеобразно — как к некоему существу, мягкой игрушке. И многие взрослые тоже. Обычно за кулисы пробираются, чтобы автограф взять, а ко мне подходят и говорят: «А можно вас потрогать?» И трогают – живот, волосы, проверяют, живой ли я вообще? В Интернете есть информация – не верьте Морозову, у него живот накладной, а на голове парик. А у меня-то все «натурэль»… Вот в этом кайф, этим и привлекаю. Но хочется верить, что теперь уже не только внешним, но и внутренним содержанием, душевностью… Пытаюсь до конца оставаться самим собой.

— Да у вас такое выражение лица, что можно от вашей фотографии «заряжаться» позитивом!

— Захвалите! А давай перейдем на «ты». Так комфортнее общаться. Не против?

— Очень даже «за»! Саша, как ты попал к Евгению Петросяну в «Кривое зеркало»?

— Я сам самарский. В Самаре был свой коллектив. Поехали в Казань на конкурс имени Аркадия Райкина — и взяли Гран-при. Нас пригласили в Москву. Пожили-пожили — слава богу, спонсоры были в те славные времена, — а потом наш коллектив развалился… В году 97-м… Супруга моя была директором коллектива. «Успешно» разбежался коллектив — «успешно» разбежались мы с супругой.

Потом был знаменательный день в 1999 году – «Кубок юмора», когда наш коллектив «Братья по разуму» «порвал» всех… Были и другие победы. Все над нами хохотали, но не знали, что с нами делать. Загорелся Ян Арлазоров: «Все, работаем вместе!»… Все разъехались. Я остался и сделал шоу «Смехачи». Но создавать что-то с Яном тяжело. Он безобразно гениален. Но при этом так же неорганизован. И тут накануне Нового года мне звонит Петросян: «Саш, мы придумали новое шоу — приходи, выйдем в эфир на Новый год». Но я еще полтора года промучился с Арлазоровым — ну, или он со мной, — и мы расстались… К Петросяну же стыдно идти. А «Русские бабки» — они первыми к нему ушли — вызвонили меня на междусобойчик — да и уговорили! Мы пришли к Петросяну с Витькой Разумовским. Ваганыч так посмотрел на меня лукаво — мол, ну, давай-давай, заходи! Сначала не было ролей — авторы к нам присматривались, решали, что мы можем. Так началась наша эпопея, которая называется «Кривое зеркало»…

 Нечего на «Зеркало» пенять

 — Критики все перья исписали, ругают «Кривое зеркало», а рейтинги у передачи колоссальные! Как в коллективе к этому относятся?

— Мы знаем, что люди нас любят. Если я не ошибаюсь, это Ленин сказал: «Искусство принадлежит народу». Но мы-то знаем только первую часть фразы. А продолжение ее мало кто знает. А он сказал: «Искусство принадлежит народу и должно быть доступно для него»! Народ не любит, когда его «грузят». «Кривое зеркало» — оно простое для понимания. Там особо думать не надо. Должны же люди просто отдыхать – даже от всяких мыслей!

— Сами смеетесь над тем, что говорите и показываете?

— А вот в этом — гений Евгения Вагановича! Он придумал систему проверочных концертов. Это «ноу-хау» не только в России, но и в мире. Мы собираемся, проводим застольную читку — и через три-четыре дня «выезжаем» в зал и тупо выходим на сцену с бумажками. И читаем. А Евгений Ваганович сидит на сцене и вычеркивает шутки, над которыми не смеялись в зале. Выбрасывается процентов десять материала. Мы все обкатываем до съемок.

— Над чем зрители не хотят смеяться?

— Сложно сказать. Вот был в серии «страшилок» куплет про Кондолизу Райс. На пробном концерте после этой шутки была тишина гробовая… Шутить надо над тем, что по-настоящему волнует людей. Например, деньги волнуют всех. Поэтому невероятный успех был у мюзикла Щеглова «Деньги». Я играл Копеечку. Такой патриотизм зрители проявили, когда вышли на сцену я, Копейка и Рубль, а напротив нас — Доллар – Игорь Христенко! А мы ему кричим: «Давай, УЕ, отсюда!» Зал чуть ли не встал, и зрители скандировали: «Давай, доллар, вали отсюда!»

— Это прямо национальная идея!

— А почему нет? Пора любить свою страну!

 Счастье

 — Когда-то самарский мальчик Саша Морозов получил диплом сварщика. А теперь он — известный артист. Есть рецепт достижения своей мечты?

— Нет. И никогда не было. Но есть время, место, случай, судьба...

— А труд?

— Да, талант и труд! Я мечтал быть артистом, сколько себя помню. А помню я себя с трех лет. Я даже в училище носил строгий костюм, белую рубашку и бабочку!

— Твое семейное положение?

— Недавно расстался с третьей женой.

— Тоже, наверное, актриса?

— Нет, балерина.

— Расстались хотя бы по-доброму?

— Старались… Она плакала и говорила: «Ты меня не любишь!» А я говорил: «Нет, люблю, но так надо!» Я и сам плачу, когда расстаюсь с любимыми женщинами… Но иногда так действительно надо…

— Не боишься, что в какой-то момент надоест быть смешным, самому себе надоест?

— Пока об этом не думаю. Я прекрасно знаю, как трудно живет наш зритель, простой российский народ. И я на физическом уровне ощущаю прилив счастья, когда вижу, как смеются люди. Ведь если они смеются в зале — значит, они будут смеяться и дома на диване. И вот я представляю, как мама, папа, уставшие от бесконечных проблем, от безденежья, от старания, чтобы «дети были не хуже других», садятся со своими детками у телевизоров и обо всем забывают. Они смеются, а значит, в этот момент они счастливы. В Аргентине есть поверье: если клоун поцелует в макушку ребенка, он будет счастливым. У нас на гастролях в этой стране бывало по три концерта в день. И после концерта ко мне выстраивалась очередь из мамочек, которые подносили своих чад для поцелуя. Я еле держусь на ногах, но «раздаю счастье» — и блаженствую. Что еще в жизни нужно?

— Может быть — собственного ребенка?

— Да, наверное. Девочку. Я хочу именно дочку – маленькую, светленькую, беззащитную… Я бы ее очень любил – вернее, уже очень люблю!